«Свет Родионовна, забуду ли тебя?»
Друзья!
В рамках проекта «Пушкин навсегда-225» мы продолжаем публикацию интересных фактов из жизни А. С. Пушкина. Наша сегодняшняя публикация посвящена самой известной няне в истории России — Арине Родионовне (Яковлевой), воспитательнице великого русского поэта А. С. Пушкина.
21 апреля 1758 года, родилась Арина Родионовна, любимая няня Александра Сергеевича Пушкина. Поэт написал о ней: «Если грядущее поколение будет чтить мое имя, должна быть не забыта и эта бедная старушка»
Арина Родионовна была посредницей, между своим гениальным воспитанником Александром Пушкиным и русским сказочным миром, руководительницей его в узнавании поверий, обычаев и самых приемов народа, с каким подходит он к вымыслу и поэзии. Александр Сергеевич отзывался о няне, как о последнем своем наставнике, и говорил, что этому учителю он много обязан исправлением недостатка своего первоначального, французского воспитания.
Арина Родионовна – с 1759 года крепостная Абрама Петровича Ганнибала, прадеда Александра Сергеевича Пушкина. Настоящее имя Арины — Ирина. Фамилии у нее как таковой не было, поскольку крепостные их не носили. Родителями ее были крестьяне Родион Яковлев и Лукерья Кирилловна. Кроме нее в семье было еще шесть человек. Жили ее мать и отец в Санкт-Петербургской губернии в деревне Суйде. После замужества в 1781 году стала крепостной деда поэта, Осипа Абрамовича Ганнибала. Она была няней вначале Надежды Осиповны, матери Александра Сергеевича, а затем стала няней ее детей: Ольги, затем Александра и Льва. В 1807 году семейство Ганнибалов продало, вместе с крестьянами, земли в Петербургской губернии и переселилось в Опочецкий уезд Псковской губернии.
Арина Родионовна была «прикреплена» к хозяевам, а не к земле, поэтому была «исключена из продажи», и переехала с хозяевами в Псковскую губернию. В 1824 – 1826 годах, во время ссылки поэта, она жила в Михайловском. Этой крепостной крестьянке, старушке, посвятил свои стихи не только Пушкин, но и Языков. Ей в письмах к поэту передавали приветы друзья Пушкина.
В 1911 году на острове Капри кто-то из русских, что жили на острове, передал А. М. Горькому рельефный портрет няни Пушкина, вырезанный на кости. До 1891 года этот портрет находился в Пскове, а затем как-то попал в Италию. Горький передал его в Пушкинский дом.
Мы не знаем, как выглядела няня. Сохранился лишь один её словесный портрет, оставленный М.И.Осиповой: «Это была старушка чрезвычайно почтенная — лицом полная, вся седая». В музее хранится предполагаемый портрет её работы неизвестного художника (в начале статьи), но её ли? Барельеф очень похож на рисунок самого поэта: «Помета Пушкина об этом событии [смерти няни] в рабочей тетради на листе рядом со стихотворением «Волненьем жизни утомленный». На следующем листе два портрета Арины Родионовны — в образе молодой девушки, с косой и в кокошнике, и в старости, сделанные, видимо, после известия о смерти няни»:
О любви поэта к няне рассказал бывший кучер Пётр Парфёнов: «Арину-то Родионовну? Как же ещё любил-то, она у него вот тут и жила. И он всё с ней, коли дома. Чуть встанет утром, уж и бежит её глядеть: “здорова ли, мама?” — он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины была у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): ”батюшка, ты за что меня всё мамой зовешь, какая я тебе мать”.
— Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила. — И уже чуть старуха занеможет там, что ли, он уж всё за ней».
Наверное, о многом говорит и письмо Пушкина брату, написанное в конце февраля 1825 года: «У меня произошла перемена в министерстве: Розу Григорьевну я принуждён был выгнать за непристойное поведение и слова, которых не должен я был вынести. А то бы она уморила няню, которая начала от неё худеть». Мы практически ничего не знаем об этой Р.Г.Горской, нанятой матерью поэта домоправительнице в Михайловском (судя по тому же самому письму, ещё кое-что подворовывала – «Впрочем, она мерзавка и воровка), но для Пушкина, видимо, главное – что обижала няню.
Очень тяжело пережила Арина Родионовна неожиданный отъезд своего воспитанника из Михайловского по приказу нового императора: «Приехал вдруг ночью жандармский офицер из городу, велел сейчас в дорогу собираться, а зачем — неизвестно. Арина Родионовна растужилась, навзрыд плачет. Александр-то Сергеевич ее утешать: ”Не плачь, мама, говорит, сыты будем; царь хоть куды ни пошлет, а все хлеба даст”. Жандарм торопил в дорогу», — вспоминал Парфёнов.
Сохранился и полукомический рассказ М.И.Осиповой: «1-го или 2 сентября 1826 года Пушкин был у нас; погода стояла прекрасная, мы долго гуляли; Пушкин был особенно весел. Часу в 11-м вечера сёстры и я проводили Александра Сергеевича по дороге в Михайловское… Вдруг рано на рассвете является к нам Арина Родионовна, няня Пушкина… На этот раз она прибежала вся запыхавшись; седые волосы е беспорядочными космами спадали на лицо и плечи; бедная няня плакала навзрыд. Из расспросов её оказалось, что вчера вечером, незадолго до прихода Александра Сергеевича, в Михайловское прискакал какой-то — не то офицер, не то солдат (впоследствии оказалось фельдъегерь). Он объявил Пушкину повеление немедленно ехать вместе с ним в Москву. Пушкин успел только взять деньги, накинуть шинель, и через полчаса его уже не было. ”Что ж, взял этот офицер какие-нибудь бумаги с собой?” — спрашивали мы няню. “Нет, родные, никаких бумаг не взял, и ничего в доме не ворошил; после только я сама кой-что поуничтожила”. — “Что такое?” — “Да сыр этот проклятый, что Александр Сергеевич кушать любил, а я так терпеть его не могу, и дух-то от него, от сыра-то этого немецкого, такой скверный».
И знаменитое, хотя и незавершённое стихотворение «Няне», наверное, передаёт её состояние после столь неожиданного отъезда:
Подруга дней моих суровых, Голубка дряхлая моя! Одна в глуши лесов сосновых Давно, давно ты ждёшь меня. Ты под окном своей светлицы Горюешь, будто на часах, И медлят поминутно спицы В твоих наморщенных руках. Глядишь в забытые вороты На черный отдалённый путь: Тоска, предчувствия, заботы Теснят твою всечасно грудь. То чудится тебе…
А 9 ноября 1826 года Пушкин, вновь приехавший в Михайловское напишет П.А.Вяземскому: «Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни — ей-богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване».
Любили няню и друзья Пушкина. И.И.Пущин рассказывает о своём приезде к поэту в деревню: «Прибежавшая старуха застала нас в объятьях друг друга… Не знаю, за кого приняла меня, только, ничего не спрашивая, бросилась обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня, столько раз им воспетая — и чуть не задушил её в объятиях…» А своё письмо поэту вскоре после их встречи закончит: «Прощай, будь здоров. Кланяйся няне».
Сохранилось два письма Арины Родионовны Александру Сергеевичу, написанные под её диктовку. В первом из них, от 30 января 1827 года из Михайловского, которое писал, видимо, кто-то из дворни, она поздравляет его: «Милостивой государь Александра, Сергеевичь имею честь поздравить вас с прошедшим, новым годом из новым, сщастием;: ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия» (приводим цитату, ничего не изменяя). Здесь же она выговаривает ему за невнимание к близким: «А я вас уведоммляю, что я была в Петербурге: й об вас нихто — неможит знать где вы находитесь йтвоие родйтели, овас соболезнуют что вы к ним неприедите». После отчёта о денежных расходах няня заканчивает письмо: «Присем любезнной друг яцалую ваши ручьки с позволений вашего съто раз и желаю вам то чего йвы желаете йприбуду к вам с искренным почтением» и подпись – «Аринна Родивоновнна» Второе письмо, от 6 марта того же года, написано в Тригорском под диктовку Анной Вульф (М.И.Осипова, в частности, писала о няне: «Бывала она у нас в Тригорском часто, и впоследствии у нас же составляла те письма, которые она посылала своему питомцу). Это письмо удивительно сердечно: «Любезный мой друг Александр Сергеевич, я получила ваше письмо и деньги, которые вы мне прислали. За все ваши милости я вам всем сердцем благодарна — вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, то забуду вас и ваши милости ко мне… Ваше обещание к нам побывать летом меня очень радует. Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю… [Пушкин действительно приехал в Михайловское в конце июля и пробыл там до середины октября]. Я вас буду ожидать и молить Бога, чтоб он дал нам свидеться… Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила, поживи, дружочик, хорошенько, самому слюбится. Я слава Богу здорова, цалую ваши ручки и остаюсь вас многолюбящая няня ваша Арина Родивоновна». Может быть, это письмо вспоминал Пушкин, заставив няньку написать Дубровскому: «Приезжай ты к нам, соколик мой ясный, мы тебе и лошадей вышлем на Песочное»? И её заботу о воспитаннике – «Полно тебе, Степка, — сказала она сердито, — барин почивает, а ты знай горланишь; нет у вас ни совести, ни жалости». И ворчливуые подчас замечания барину– «Зачем ты встал с постели, — говорила ему Егоровна, — на ногах не стоишь, а туда же норовишь, куда и люди».
После замужества Ольги Сергеевны Арина Родионовна перебралась к ней, но прожила недолго. «Умерла она у нас в доме, в 1828 году, лет семидесяти с лишком от роду, после кратковременной болезни», — написала Ольга Сергеевна. Принято считать, что никто из семьи Пушкиных не был на её похоронах. Однако М.А.Цявловский в своей летописи жизни поэта напишет: «Июль, 31. Вторник. Пушкин несомненно был на отпевании няни Арины Родионовны во Владимирской церкви (заупокойную служил священник Алексей Нарбеков) и на похоронах её на Смоленском кладбище». Увы, могила няни поэта потеряна. Уже в 1976 году на стене Смоленского кладбища была установлена памятная доска:
Однако остаётся только повторить вслед за Языковым: «Свет Родионовна, забуду ли тебя?» И Пушкин помнил о ней до последних дней. В 1835 году он сообщит жене из Михайловского: «Нашёл я всё по-старому, кроме того, что нет в нём няни моей». А в стихотворении «Вновь я посетил» напишет:
«Вот опальный домик, Где жил я с бедной нянею моей. Уже старушки нет — уж за стеною Не слышу я шагов её тяжёлых, Ни кропотливого её дозора»
Один из лицейских друзей А. С. Пушкина, Николай Языков, хорошо знавший Арину Родионовну, написал на её смерть трогающие до глубины души строки:
На смерть няни А. С. Пушкина Я отыщу тот крест смиренный, Под коим, меж чужих гробов, Твой прах улегся, изнуренный Трудов и бременем годов. Ты не умрешь в воспоминаньях О светлой юности моей И в поучительных преданьях Про жизнь поэтов наших дней... Вон там – обоями худыми Где-где прикрытая стена, Пол нечиненый, два окна И дверь стеклянная меж ними; Диван под образом в углу, Да пара стульев; стол украшен Богатством вин и сельских брашен, И ты, пришедшая к столу! Мы пировали. Не дичилась Ты нашей доли – и порой К своей весне переносилась Разгоряченною мечтой;.. Ты расскажи нам: в дни былые, Не правда ль, не на эту стать Твои бояре молодые Любили ночи коротать?.. И мы... Как детство шаловлива, Как наша молодость вольна, Как полнолетие умна, И как вино красноречива, Со мной беседовала ты, Влекла мое воображенье... И вот тебе поминовенье, На гроб твой свежие цветы! Я отыщу тот крест смиренный, Под коим, меж чужих гробов, Твой прах улегся изнуренный Трудов и бременем годов. Пред ним печальною головою Склонюся; много вспомню я – И умиленною мечтою Душа разнежится моя! Н. М. Языков. 1830. Материалы взяты из открытых интернет-источников
Информацию подготовила Вертиева Г. А.
